Как на Руси долги выбивали

Если запастись терпением и усердно перечитать всю частную переписку из обширного корпуса новгородских берестяных грамот, то станет ясно, что взять некрупную сумму взаймы и потом не отдать не считалось на Руси чем-то таким из ряда вон выходящим. Общество, да и власть к таким слабостям и искушениям относились довольно сдержанно. Это была проблема кредитора, каким образом он будет взыскивать с должника свои кровные. Другое дело — не платить государству.
Вот тут сразу же к неплательщику применялись суровые меры под названием «правеж». С должника решительно «правили» все задолженности по платежам податей. Попросту били батогами, ежедневно всыпая определенное количество ударов, так чтобы было чувствительно, но и чтобы не забить до смерти. До тех пор, пока он или родственники не вносили требуемую сумму. С укреплением государственных институтов и унификацией юридических норм правеж постепенно стали применять и к взысканию частных долгов. По крайней мере, с XV века «правеж и выдача должника истцу головою до искупа» практиковались широко и повсеместно. До тех пор, пока Петр I, отведав европейской жизни, не нашел этот порядок варварским пережитком самой что ни на есть дремучей азиатчины. В Европах чуть ли не с Карла Великого (IX век) законы предписывали должнику, в случае невозможности или нежелания сразу отдать всю сумму долга, отработать его кредитору либо сесть в специальную (не для уголовников) долговую тюрьму до тех пор, пока не заплатит долга. Причем содержался должник в этом государственном учреждении за счет кредитора. Петру так понравился этот способ решения конфликта между физическими и юридическими лицами, что после возвращения из второго длительного путешествия по Европе, в 1699 г., он повелел (сначала в Москве) упразднить правеж и учредить специальную долговую тюрьму. Под нее отвели подвальные помещения рядом с Воскресенскими воротами Китай-города, соединяющими Тверскую дорогу с Красной площадью. Лестница вела вниз, в тюремные камеры, которые именовались посословно: «мещанская», «купеческая», «дворянская», «управская» и «женская». Отсюда сразу же укоренившееся название подобного рода заведений — «долговая яма». Король московских репортеров Гиляровский, посетивший «яму» много позже, когда она уже «ямой» не являлась, так передал свои впечатления: «Я очутился в большой длинной комнате с нависшими толстенными сводами, с глубокой амбразурой маленького, темного, с решеткой окна, черное пятно которого зияло на освещенной стене… Так вот она, та самая «яма», которая упоминается и у Достоевского, и у Островского. Ужасная тюрьма для заключенных не за преступления, а просто за долги. Здесь сидели жертвы несчастного случая, неумения вести дело торговое, иногда — разгула». В следующие десятилетия сложилась система отбывания наказания за долги. Кредитор являлся в Коммерческий суд (нечто, сравнимое с современным Арбитражем), предъявлял просроченный вексель и вносил установленную месячную плату за содержание должника в «яме» — «кормовые деньги». В XIX столетии — пять рублей восемьдесят пять копеек (месячное жалованье чиновника средней руки — 40 руб., подмастерья — 10 руб.). После чего суд издавал «указ», на основании которого должник должен был явиться и занять место в камере. В случае неявки он доставлялся в «яму» полицией. В случае злостного уклонения на него заводилось уголовное дело как за неисполнение законов. Должник оставался в «яме», пока он не гасил долга, но немедленно выпускался прочь, если кредитор не вносил за него «кормовые деньги». После войны 1812 г. долговая тюрьма была переведена из центра города за Москву-реку, к Нескучному саду, видимо, в назидание компактно проживавшим в Замоскворечье купцам (Тит Титычам по-московски), которые в то время в наибольшей степени составляли ее контингент. Тюрьму в московском обиходе так и называли — «Титы». Ее здание сохранилось, ныне это корпус терапевтического отделения 1-й Градской больницы. Когда князь Голицын начал близ своего имения строительство больничных корпусов, то выкупил у города здание долговой тюрьмы. Сама же московская долговая яма была перенесена в Большой Кисельный переулок, в здание полицейской части. Симптом или совпадение — до последнего времени в этом здании находился факультет подготовки руководящих кадров Академии ФСБ. Впрочем, долговая тюрьма пробыла тут лишь несколько лет и вновь была переведена в более обширное помещение Пресненского полицейского дома. Где под нее выделили целый этаж. В этом желтого цвета здании в начале Пресни и доныне располагается отделение милиции. Уже упомянутый В.В. Гиляровский побывал здесь в последние годы функционирования долговой тюрьмы: «Хоть и в третьем этаже было, а название все же осталось за ним «яма»… Когда я спустился обратно по лестнице, то увидел на крыльце пожилую женщину. Она вошла в контору смотрителя и вскоре вернулась. Я заинтересовался и спросил смотрителя. «Садиться приходила, да помещения нет, ремонтируется. У нее семеро детишек, и сидеть она будет за мужнины долги». В условиях «первой оттепели» — либеральных реформ 60—70-х гг. институт долговых ям подвергся самой беспощадной критике общественности как нецивилизованный метод выбивания долгов. И в 1879 г. долговые тюрьмы в России были упразднены. Отныне кредитор мог вернуть свои деньги обычным порядком гражданского судопроизводства.